Эдвард Люкас: Репрессивное государство

Сколько политических заключённых томится в СИЗО и исправительных колониях России? Простой ответ таков: этого не знает никто. Из-за притеснений эти дела правозащитным организациям отслеживать сложно. Многие из осуждённых лишены свободы за «неполитические» преступления. Согласно приблизительным подсчётам, политических заключённых – от нескольких десятков до нескольких сот.

Но даже и известные нам дела достаточно скверны. Например, дело Юрия Дмитриева – одного из ведущих российских историков, специализирующихся на сталинском периоде. Дмитриев был арестован более года назад по обвинению в ненадлежащем обращении с детьми посредством фотографирования. Группа независимых юридических экспертов единогласно сказали в прошлом месяце, что эти фотографии порнографическими не являются – на них всего лишь зафиксировано состояние здоровья его исхудавшей после детского дома приёмной дочери.

А сейчас органы власти направляют Дмитриева на обследование в овеянный дурной славой Институт им. Сербского в Москве. У этого объекта с советских времён ужасная репутация, т.к. там было введено использование принудительной психиатрии против диссидентов. Эти диссиденты – храбрые и блистательные люди – сумасшедшими вовсе не были, но после введения им в Институте им. Сербского мощных препаратов против таких надуманных заболеваний, как «вялотекущая шизофрения», они действительно становились душевнобольными, а в ряде случаев нанесённый им психологический вред был необратим.

Психиатрия как мера наказания характеризовала преследования [диссидентов] в эпоху Брежнева точно также, как ГУЛАГ характеризовал террор эпохи Сталина. Отмена психиатрии как меры наказания стала первым признаком того, что Кремль Михаила Горбачёва к правам человека относился серьёзно. А её возвращение сейчас – это один из самых зловещих показателей того, в каком направлении движется Россия.

Но удивлять это никого не должно. Российские власти регулярно используют юридические орудия, как внутри страны, так и за рубежом, для подавления сопротивления. Как минимум 60 украинцев были лишены свободы по надуманным обвинениям, став дальнейшими жертвами российской войны против её крупнейшего европейского соседа и потенциально самого близкого друга.

Дольше всех находящийся в неволе политический заключённый России – это Алексей Пичугин, должностное лицо среднего звена бывшей нефтяной империи «ЮКОС». Он был арестован в 2003 г. за ряд убийств на основании шатких доказательств. Его настоящее преступление состоит в том, что он упорно отказывается давать ложные показания в отношении его начальника, бывшего олигарха Михаила Ходорковского.

Российские органы власти также хотели, чтобы аудитор московской юридической компании Сергей Магнитский дал показания против своего начальника Билла Браудера (Bill Browder) – финансиста с практикой в Лондоне. Магнитский отказался, и был до смерти избит в тюрьме. Власти, тем не менее, невозмутимо представили мертвеца суду, а в отношении Браудера выдали ордер на арест, притом недавно Президент России Владимир Путин назвал Браудера «серийным убийцей». Настоящее преступление Браудера заключается в его поразительно успешной кампании о наложении санкций на управляющих Россией кровожадных жуликов.

Властям следует задать самим себе вопрос об эффективности их стратегии. Дело в том, что преследования создают мучеников. Проведённые в заключении 10 лет помогли Ходорковскому сбросить с себя пятно его сомнительной деловой карьеры 1990-х годов. Если бы Ходорковского просто выслали из страны, то о нём давно бы уже забыли. Перевоплощение Браудера в правозащитника козырем покрывает его поддержку режима Путина в прошлом. Обращение с Дмитриевым делает его судьбу всемирно известным делом. Ансамбль «Pussy Riot» оставался бы малоизвестным, если бы режим с ним не обошёлся так жёстко. А теперь члены этого панк-рокового ансамбля известны во всём мире.

В прошлом году Путин открыл мемориал «памяти жертв политических репрессий». На самом деле ему было бы лучше отдалиться от прошлого. Государственная историография России – болезненно абстрактное дело. Безлики и жертвы, и преступники. Не виноват никто, и никто не заслужил компенсации. Ряд россиян приветствует идею жёсткой власти, но в современных репрессиях видна схожесть между режимом Путина и советским режимом. Застойный, жестокий советский режим завершился крахом. Возможно, так же кончит и его преемник.

Эдвард Люкас (Edward Lucas) – старший вице-президент Центра анализа европейской политики.

Источник: Эдвард Люкас, Репрессивное государство, Центр анализа европейской политики, 10 января 2018 г.